1   2   3   4

ОБЩАЯ ГАЗЕТА №2 (388) 2001г.


себе... Тут же сзади - резкий хлопок-взрыв. Ушло кресло с Геннадием Кожевниковым. Я вжался как мог в кресло, дурным голо­сом заорал первую букву алфавита... и мощный взрыв под сиденьем выбил, выстрелил меня из самолета...

Рассказывает летчик
Геннадий Кожевников

Взлетели, погода хорошая, самолет уп­равляется... Сделал крен - все нормаль­но. Думаю: наверное, просто отказал манометр.

     Подошли мы к поворотной точке, самолеты начали разворот и тут вдруг стали неожиданно «соскальзывать» на нас сверху. Я попытался удрать - увели­чил крен, уменьшил высоту, как поло­жено. Смотрю - опять «наезжают». Дать бы мне тогда ребятам команду выйти из разворота! Но я увеличил крен спарки до 50 градусов, хочу еще увеличить, а са­молет дальше не идет, не слушается...
     Тут мне Игорь из передней кабины говорит: «Гена, слишком близко...» А я так самоуверенно отвечаю: «Вижу, вижу, наблюдаю!» Хотя 203-го я уже не видел.
     И сразу же - удар, сильный такой, и скрежет. И огромная тень, закрыв собой все небо в фонаре, переваливается слева направо... Как только самолет сделал первую «бочку», я дал команду пригото­виться к катапультированию.

     Высота уже была 4 тысячи, скорость возросла до 850 километров в час. Я дал еще одну команду и дернул ручки ката­пультирования... Меня положило на по­ток, на спину. Я успел заметить, как из передней кабины вылетело второе крес­ло... Ну, думаю, слава богу! Мы ката­пультировались...

На честном слове и на одном крыле


Рассказывает «203-й ведомый»
Василий Тимченко

Мы лежим в правом развороте, осталось нам докрутить совсем немного. И вот тут я периферическим зрением вижу - что-то замелькало. Переместил взгляд - гос­поди, спарка несется, и уже метров 10 - 15 осталось... Я попытался свой самолет из крена вывести, вернее, вырвать... Тут чувствую удар - какой-то двойной. Гля­нул на приборную доску, а правый тахо­метр показывает ноль оборотов правого двигателя. Перекрыл топливные краны, выключил правый двигатель, врубил противопожарную систему... все. Даю левому движку обороты, а он их не дер­жит... высота уже 4 тысячи метров - я же сыплюсь, сыплюсь вниз... Я тогда вру­баю форсаж. Вроде полетел... Лечу... По­глядел на правую плоскость, а она разво­рочена, загнута как-то, и топливо из крыльевого бака хлещет. Потоком воз­духа его срывает, и такое серенькое об­лако висит над тем, что осталось от пра­вого крыла.
     Докладываю руководителю поле­тов: «Я 203-й, встал правый двигатель!» Он: «Что такое?» Я - через паузу: «Вроде бы произошло столкновение».
     Получил команду на снижение, вы­пустил шасси, высота уже 600 метров. Мой самолет хоть и битый, а летит, идет вроде. Полоса приближается...
     И здесь меня подвел навык - после прохода дальнего привода прибрать обо­роты двигателей. А я-то лечу на одном! В горячке об этом забыл, и начали мои 40 тонн сыпаться, парашютировать, как угодно... Я обратно даю обороты своему левому двигателю, а земля все ближе  и


ближе. МиГ к ней проседает! А скорости-
то малые, силы одного двигателя не хва­тает... И я вот так буквально полз, полз к полосе, параллельно земле летел... Сел, покатился, выпустил тормозной парашют. Рулю по дорожке, а все на ме­ня квадратными глазами смотрят: кры­ло-то разворочено! И из него прямо на бетонку потоком керосин льется. Как я в воздухе не взорвался - до сих пор не пойму!

«Вы - убийца!»


Рассказывает командир спасателей
Геннадий Галуза

Мой вертолет Ми-8 был на облете рай­она. И в этот момент руководитель поле­тов приказал срочно возвращаться на ба­зу - аэродром Савватия.
     Сел, не глушил двигатель, ко мне на борт запрыгнули спасатели. Руководи­тель полетов сказал, что с радаров про­пала спарка. А это значит, как говорят летчики, у экипажа полный рот земли...
     Включили поисковую аппаратуру, прослушиваем сигналы радиомаяка, но ничего не слышно. Тогда я снизил­ся почти до верхушек елей и сразу же засекаю огромный шлейф черного ды­ма... Подлетаю ближе, завис. Самолет лежит на брюхе среди деревьев, а вок­руг все горит, как пылающий колодец метров 30 глубиной. С земли спраши­вают: «Где летчики? Есть ли парашюты на деревьях?»

     Я еще сделал круг, завис неподалеку от горящего места, высадил спасателей. Но они сразу провалились по пояс в снег!
     И здесь я подумал, что чудес не быва­ет, оба, скорее всего, остались в самоле­те. Да и мне сверху показалось, что фонари спарки на месте, не ушли... То есть экипаж не катапультировался.
     Время мое полетное вышло, доложил на КП, что продолжать поиски ночью не стоит. Пусть керосин выгорит, и завтра все выяснится...

Рассказывает «203-й ведомый»
Василий Тимченко

Когда Галуза вернулся, спасатели рас­сказали, что подойти к самолету невоз­можно, все горит. Но главное - фонари на месте, не ушли... И тут на моем пра­вом крыле нашли белую полосу санти­метров 6 шириной. Это, говорят, от бор­тового номера спарки, а номер пишется под кабиной. Все, Вася... ловить нечего.

    К ночи было принято решение боль­ше не искать. Прилетела комиссия из Москвы, всех по одному вызывали. Ме­ня - уже в полвторого ночи.

Всё, что осталось от кабины кинооператора
Всё, что осталось от кабины кинооператора


Вернуться на предыдущую страницу Перейти на главную cтраницу

Перейти на следующую страницу

© 2000-2008 FoxbatAVIa, Максим Брянский

Авиационный топ. Нижние два числа - хитов всего и хитов в среднем за день. AVIATION TOP 100 - www.avitop.com Avitop.com